Люди, хорошо знающие язык, умеют видеть смысловое тождество внешне различных предложений (синонимию) и смысловое различие внешне совпадающих предложений (омонимию), а также отличать семантически правильные предложения от семантически неправильных и семантически связные предложения от семантически несвязных (см. Семантика).
Если человеку, хорошо знающему русский язык, дать предложение (1) Черепах погубило внезапное похолодание, он сумеет выразить эту мысль многими другими способами. Например: (2) Черепах погубило внезапное понижение температуры воздуха, (3) Черепахи погибли из-за внезапного похолодания, (4) Гибель черепах была вызвана внезапным похолоданием, (5) Причиной гибели черепах явилось внезапное похолодание.
Как объяснить, что предложения (1) - (5) синонимичны, т. е. обозначают одну и ту же ситуацию? Ведь в них используются совсем разные слова, которые не являются синонимами. Значение, которое в первом предложении выражено одним словом, в других предложениях распадается на несколько частей, причудливо распределенных между двумя, а то и тремя словами. В предложении (1) есть слово похолодание, значение которого выражается в предложении (2) тремя различными словами - понижение, температура и воздух. Слово погубило в предложении (1) выражает, по крайней мере, четыре разных значения: причины (похолодание было причиной смерти), прекращения жизни, прошедшего времени и совершенного вида. В предложении (3) это сложное значение распределено между двумя словами - погибли и из-за. Первое выражает все смыслы, кроме причинного, который передается предлогом из-за. В предложении
(4) значения причины и совершенного вида сосредоточены в глаголе вызвать. Идея прекращения жизни выражена существительным гибель, а идея прошедшего времени - словоформой была. В предложении, (5) представлено новое перераспределение значений. Словоформа явилась стала носителем значений времени и вида. Идея смерти по-прежнему выражается существительным гибель, а причинное значение получает наиболее «чистое» воплощение в слове причина.
Как же при таких удивительных семантических метаморфозах в предложениях (1) -
(5) сохраняется тождество смысла? Казалось бы, ответ на этот вопрос несложен.
При всех перераспределениях элементов смысла между различными словами набор смыслов в предложениях (1) - (5) остается одним и тем же. Но из одних и тех же смысловых деталей можно собрать разные конструкции. Например, из набора смыслов, входящих в предложения (1) - (5), мы могли бы собрать предложение Внезапная гибель черепах привела к похолоданию. Это предложение имеет совсем другой смысл, чем предложения (1) - (5).
Естественно предположить, что смысл целого предложения, как и значение отдельного слова,- это смысловая молекула (см. Семантика), только более крупная. А для смысловой молекулы важен и набор смыслов, и связывающие их отношения подчинения.
Глубокие тождества и различия отношений подчинения между элементами смысловых молекул можно выразить только на специальном языке. Назовем его семантическим. По замыслу он отличается от естественного языка тем, что всякий смысл выражается в нем одним стандартным способом - неизменным набором относительно простых смыслов, связи между которыми тоже раз и навсегда определены. Но как с помощью такого языка можно объяснить тот факт, что совсем разные предложения русского языка имеют один и тот же смысл (синонимичны?). Очень просто: все синонимичные предложения естественного языка переводятся в одно и то же предложение искусственного семантического языка.
В связи с этим и возникает следующая задача семантики - разработка правил перевода предложений с семантического языка на естественный и обратно. Часть таких правил представлена в статье «Семантика». Это толкования различных единиц языка. Однако только этих правил недостаточно. Когда в предложении слова сочетаются друг с другом, их значения сложно взаимодействуют между собой. Семантика должна вскрыть эти взаимодействия и сформулировать их в виде строгих правил. Без этого невозможно объяснить многие случаи омонимии предложений.
Вообще говоря, омонимия предложений имеет несколько источников. Возьмем предложение Мы проехали остановку. Для всякого носителя русского языка оно обозначает две разные ситуации: (а) «Мы покрыли расстояние, равное перегону между двумя остановками»; (б) «Мы миновали то место, где производится посадка и высадка пассажиров». Источник этой неоднозначности - многозначность слов проехать и остановка. При осмыслении (а) проехать понимается как «покрыть расстояние» (Проехали триста километров), а остановка - как «перегон, расстояние». При осмыслении (б) проехать понимается как «миновать» (Ночью проехали Киев), а остановка - как «место посадки и высадки» (На остановке стояли люди)
Предложение Наблюдения над языком маленьких детей очень интересны тоже омонимично Однако на этот раз источником омонимии являются не значения слов, а синтаксические конструкции. Слово дети может быть синтаксически связано с подлежащим, наблюдения детей. Тогда получается смысл: «Языковые наблюдения маленьких детей интересны» С другой стороны, оно может быть синтаксически связано со словом язык Тогда получается смысл: «Чьи-то наблюдения над детским языком интересны».
В обоих случаях нам удалось объяснить происхождение омонимии без выхода за пределы известных нам средств. Имеются, однако, такие случаи омонимии, когда ни первое, ни второе объяснения не годятся. Возьмем предложение (6) Вы не должны ходить туда Оно обозначает либо разрешение («Вам можно не ходить туда»), либо запрет («Вам нельзя ходить туда»). Эта омонимия возникает в результате взаимодействия значений на «субмолекулярном» уровне. Чтобы указать ее источник, нам надо прибегнуть к ряду специальных правил
Разгадка омонимии - в строении значения слова должен Нет ли какой-нибудь связи между должен, можно и нельзя"*
Связь между словами можно и нельзя следующая: нельзя = «не можно». Чуть сложнее связь между должен и нельзя: должен делать (что-либо) = «нельзя не делать (что-либо)».
Попытаемся теперь преобразовать предложение (6) с помощью этих семантических равенств.
Вы не должны ходить туда = (по определению должен) «Вам не нельзя не ходить туда» = (по определению нельзя) «Вам не не можно не ходить туда»
В последнем предложении семантического языка идут подряд два отрицания. Но мы знаем из логики, что два отрицания уничтожают друг друга- они равносильны утверждению. Неверно, что он не пришел = Он пришел. Считается, что этот общий логический закон снятия двойного отрицания действует и в семантическом языке. Применив его, получаем: «Вам не не можно не ходить туда» = Вам можно не ходить туда, и первое осмысление предложения (6) объяснено
Понять, как получается второе осмысление предложения (6), нам помогают некоторые другие факты русского языка. Отрицательная частица не в русском языке синтаксически всегда связана с тем словом, перед которым она стоит. В большинстве случаев она связана со своим соседом справа и по смыслу Например, в предложении Он решил не все задачи контрольной работы частица не стоит перед словом все и именно это слово отрицает «какие-то задачи он решил, а какие-то - нет» Это ситуация нормального отрицания Бывают, однако, случаи, когда не по смыслу связано не со своим правым соседом, а с каким-то другим словом. Рассмотрим, например, предложение Он не решил всех задач контрольной работы. Оно синонимично только что рассмотренному предложению Значит, частица не отрицает в нем не глагол решил, с которым она связана синтаксически, а слово все Ситуация, когда отрицательная частица не связана синтаксически с одним словом, а отрицает другое слово, называется ситуацией смещенного отрицания
Смещение отрицания возможно и в предложении (6) - относительно слова должен Иными словами, частица не, находясь перед словом должен, может быть связана по смыслу с глаголом ходить
Пользуясь этим правилом, мы можем преобразовать предложение (6) следующим образом- Вы не должны ходить туда = (по правилу смещения отрицания) «Вы должны не ходить туда» = (по определению должен) «Вам нельзя не не ходить туда» = (по правилу снятия двойного отрицания) Вам нельзя ходить туда Таким образом, второе осмысление предложения (6) тоже объяснено - на основании правила смещения отрицания
Перейдем теперь к правилам установления семантической правильности предложений Необходимо сразу же подчеркнуть, что странные, неправдоподобные или даже абсурдные и противоречивые предложения нельзя считать неправильными с точки зрения языковой семантики Сорок лет назад выражения пакет молока или злектрополотенце показались бы нам дикими, а сегодня они уже никого не удивляют Строки «И месяц алмазной фелукой / К нам выплывет встречей-разлукой» (А Ахматова) - содержат логическое противоречие, потому что встреча не может быть разлукой, а разлука - встречей Но в них нет языковой неправильности Естественный язык обладает счастливым свойством - он позволяет свободно творить новые неслыханные смыслы
Противоречие может считаться не логической, а семантической неправильностью только тогда, когда оно приводит к языковой ошибке Для всякого говорящего по-русски предложения Даже Ваня пришел и Ваня-то пришел вполне правильны, а предложение Даже Ваня-то пришел Неправильно Почему? Ясно, что не просто из-за того, что оно противоречиво (из него следует, что Ваня одновременно и оправдал, и не оправдал чьи-то ожидания) Чтобы ответить на поставленный вопрос, надо познакомиться с одним относительно недавним открытием семантики. Это - открытие неоднородности, многослойности структуры значения.
Высказывание Ваня пришел фиксирует некий объективный факт, касающийся Вани. Высказывание Даже Ваня пришел уместно лишь тогда, когда кроме Ваий пришли другие и когда приход Вани явился некоторой неожиданностью для говорящего. Говорящий считал, что Ваня не придет. Высказывание Ваня-то пришел тоже не простая констатация факта. Оно уместно тогда, когда говорящий не сомневался, что Ваня придет, а обманул его ожидания кто-то другой, не Ваня. Таким образом, частицы даже и -то порождают противоречие: даже выражает сомнение говорящего по поводу какого-то события, -то - его уверенность по тому же самому поводу.
В приведенных толкованиях значений даже и -то есть две части, или слоя. Одна описывает объективную ситуацию, а другая фиксирует мнение говорящего по поводу участника ситуации. Часть толкования, фиксирующая мнение говорящего о предмете речи, называется модальной рамкой.
Теперь можно сформулировать следующий общий закон, который объясняет, в частности, и неправильность предложения Даже Ваня-то пришел. Противоречие в модальных рамках порождает языковую ошибку.
Свойство семантической правильности предложения не надо путать со свойством его семантической связности. Предложение Бабушка обдает теплом сухие отпавшие ветви на плоском куске твердого материала семантически вполне правильно, хотя и не связно (абсурдно по меньшей мере в трех точках). Предложение Бабушка жарит хворост на плите и семантически правильно, и связно. Между этими двумя предложениями имеется интересная связь. Установив ее, мы сумеем уяснить механизм понимания и производства связных предложений.
Большинство слов, входящих во второе предложение, имеют более одного значения. Жарить - значит «изготовлять пищу нагреванием в масле» и «обдавать теплом» (Солнце жарило нещадно). Хворост - значит «сухие отпавшие ветви» и «печенье, изготовленное кипячением в масле». Наконец, плита - значит «плоский кусок твердого материала» (могильные плиты) и «нагревательное устройство для изготовления пищи» (кухонная плита).
Почему же предложение Бабушка жарит хворост на плите нельзя понять в смысле «Бабушка обдает теплом сухие отпавшие ветви на плоском куске твердого материала»? Ведь все необходимое для этого значения у слов есть.
Несвязность приведенного осмысления объясняется тем, что у значений «обдавать теплом», «сухие отпавшие ветви», «плоский кусок твердого материала» нет или почти нет ничего общего. Наоборот, те значения, которые сообщают предложению Бабушка жарит хворост на плите связность, обнаруживают много общих смысловых компонентов.
Выбор именно этих, а не каких-либо других значений слов жарить, хворост и плита обеспечивает максимальную повторяемость смысловых компонентов в пределах предложения. Никакая другая комбинация значений не содержит такого количества смысловых повторов. Закон «максимальной повторяемости смыслов» и есть основной закон, регулирующий понимание предложений носителями языка: они интуитивно выбирают такое осмысление, при котором повторяемость смыслов достигает предела.
Таковы основные типы правил, исследуемых семантикой.

© Н.Д. Федяева, 2009

ДИСКУССИИ

УДК 81.37 ББК 80/84

НОРМА В КРУГУ СЕМАНТИЧЕСКИХ КАТЕГОРИЙ

РУССКОГО ЯЗЫКА

Н.Д. Федяева

В статье рассматривается взаимодействие семантической категории нормы с категориями градуальное™, интенсивности, оценки. Основная цель исследования - выявить значение нормы для каждой категории.

Отправной точкой для определения специфики «нормы» являются, по-видимому, семантические категории качества и количества, в основе которых лежат соответствующие онтологические категории. Понятие нормы важно для категорий качества и количества как в отдельности, так и в синтезе. Первый аспект выглядит следующим образом. Норма лежит в основе определения качества, которое осуществляется с опорой на стандарт - «общие для говорящего и слушающего усредненные представления о данном классе» . Соотношение с нормой позволяет также решить вопрос о наличии количественных отношений, в основе которых «лежит сравнение вещей, принимаемых за относительно однородные, одноименные, то есть сравнимые» [там же, с. 163].

1) констатируется качественно-количественный характер категорий;

2) называются основные компоненты семантики категорий: субъект, объект, мерный признак, основание;

3) устанавливается статус нормы как ориентира, основания градуирования/интенсификации, соотнесение с которым определяет степень проявления признака в конкретном объекте;

4) определяется суть нормативных представлений как коллективно-субъективных представлений о нейтральном, стереотипном, стандартном проявлении качества, являющихся результатом типизирующей, абстрагирующей деятельности сознания;

5) осуществляется описание категорий в виде шкал, на которых функцию точки отсчета выполняет норма.

При несомненном сходстве описаний различается определение статуса категорий. Так,

по Ю.Л. Воротникову , градуальность - семантическая категория, а в работе И.И. Ту-ранского она названа понятийной категорией, реализуемой в системе языка через категорию интенсивности, отражающую возможность различной проявленности признака по отношению к точке отсчета - норме. Описание градуальности как семантической категории русского языка реализовано в работах С.М. Колесниковой ; определение интенсивности как семантической категории, основанной на понятии градации количества, принимается, например, С.В. Маклаковой и т. д.

Разведение понятий «градуальность» и «интенсивность» может быть осуществлено, как нам кажется, на основе противопоставления объективного и субъективного компонентов семантики соответствующих категорий. Внимание к объективному компоненту выявляет сущность и свойства самого объекта, к субъективному - особенности воспринимающего субъекта. Эта оппозиция нашла отражение в работе И.И. Туранского. Исследователь предлагает различать интенсивность как:

1) восприятие явлений как объективных данностей и объективную оценку, сопровождающую это восприятие, 2) субъективное восприятие и субъективную оценку, являющиеся отражением экспансивности речевого темперамента языковой личности . Очевидно, что в обоих случаях в основе лежат представления носителей языка о возможности качества быть выраженным в разной степени, однако акценты расставлены по-разному. В связи с этим видится следующее терминологическое решение: для обозначения семантической категории, представляющей собой языковую интерпретацию неразрывного онтологического единства качества и количества, использовать термин «градуальность», а термином «интенсивность» называть категорию экспрессивностилистического характера, на первый план выдвигающую фигуру говорящего субъекта. Понимаемая таким образом интенсивность -составляющая оценки, суть которой заключается в приписывании предмету речи признак положительного или отрицательного ценностного отношения к нему субъекта .

Все сказанное обосновывает рассмотрение категории нормы в связи с 1) качественноколичественной категорией градуальности, ос-

нованной на представлении о количественной неоднородности качества, и 2) субъективнообъективной категорией оценки, выражающей отношение говорящего к предмету речи-мысли. При этом анализ взаимодействия категорий градуальности и оценки в свою очередь дает основания судить об их генетической близости, которая подтверждается следующим:

1) значимостью бинарного противопоставления, которое выступает как структурный принцип организации семантического пространства измеряемого/оценочного качества;

2) представлениями о возможностях различной степени проявления признака, в том числе ценностного признака отношения к объекту;

3) возможностью представить семантическое пространство в виде динамической шкалы (шкалы оценок), отражающей свойство признака убывать, нарастать, существовать в различных проявлениях;

4) субъективно-объективным характером полученной шкалы: градуирующий/оценивающий субъект опирается на свое отношение к объекту и на существующий оценочный стереотип, объект в свою очередь сочетает в себе и объективные, и субъективные признаки;

5) значимостью понятия нормы: при градуировании/оценке субъект соотносит реальные признаки объекта с нормой для данного класса.

Итак, названные выше категории - гра-дуальность, интенсивность, оценка - имеют генетическую общность. Первичной является качественно-количественная категория гра-дуальности, которую мы, вслед за Ю.Л. Воротниковым, понимаем следующим образом: это семантическая категория, отражающая способность качественного признака выступать в данном носителе в той или иной степени проявления относительно другого носителя или относительно нормы этого признака, а также находиться в состоянии перехода от одной степени проявления к другой . Категории интенсивности и оценки являются производными от категории градуальности: они также базируются на представлении о мерности бытия, но отражают уже не столько объективные свойства явлений, сколько отношение воспринимающего субъекта к этим явлениям. Рассматривая соотношение «нормы» с основными категориями, мы выявили,

в частности, линии взаимодействия «качество - количество - норма» и «субъект -объект - норма»; очевидно, что те же линии обнаруживаются и при анализе семантических категорий.

Несмотря на близость категорий граду-альности, интенсивности и оценки, значение для них понятия нормы имеет специфику в каждом случае.

Градуальность, норма. Реальные объекты, обладающие набором измеряемых признаков, воспринимаются человеком посредством органов чувств, далее сознание осуществляет сопоставление воспринятого с представлениями о размерных характеристиках класса, к которому относится объект, и «выносит вердикт» относительно степени проявления какого-либо признака. В сознании воспринимающего субъекта оказываются закрепленными представления как о принципиальной мерности, неоднородности качеств, так и о существовании некой нормы, через соотнесение с которой можно установить степень проявления признака реального объекта.

Многообразные количественные проявления качества можно упорядочить посредством модели шкалы. Шкала градации представляет собой градуированное семантическое пространство признака, ограниченное с обеих сторон его возможными полярными реализациями. Эта шкала отражает способность качества изменять свои количественные характеристики при сохранении неразрывной связи противоположностей, то есть при сохранении качественного тождества. В середине шкалы проходит так называемая ось симметрии, соответствующая усредненной реализации признака и свидетельствующая о балансе сем «больше/меньше» (о шкале градации см.: ).

Норма, или нулевая степень измерения, выполняет в данном случае классифицирующую функцию, определяя степень проявления признака, задавая образец, стандарт и формируя модель качества . Учитывая ведущую роль нормы в шкалообразовании, можно заключить, что градуальная семантика всегда включает признак отношения к норме.

С феноменом нормы связаны факторы, усложняющие шкалу градации, а именно:

1. Разнообразие объектов, обладающих одним качеством. В действительности шка-

ла одного качества, например длины, должна быть представлена множеством шкал, промеряющих длину объектов разных классов: веревок, дорог, волос и др. Разумеется, для каждого класса существует своя норма, организующая видовую шкалу. Заметим, что сами нормы также существенно различаются, представляя собой то среднее арифметическое, то некий прототип-ориентир и проч. Выбор же нормы определяется, по-видимому, упомянутой выше способностью человека быть измерительным прибором. Эта способность обусловливает «человеческий» характер многих норм: норма устанавливается относительно человека, параметры которого во многих случаях являются естественной нормой градации . Таким образом, одно качество может быть представлено множеством шкал со своими нормами, при этом норма выступает не только фактором, организующим каждую шкалу, но и фактором, объединяющим множество шкал: будучи антропоцен-тричной, норма оказывается «в известной мере абсолютной» [там же, с. 193].

2. Организация отдельных участков шкалы. Графическое представление шкалы может стать источником заблуждений о реальном устройстве семантического пространства признака. Так, можно предположить, что на шкале градации есть только одна точка нормы (в месте пересечения с осью симметрии), что участки шкалы (в том числе участок нормы) -это именно точки, то есть своеобразные атомы, неделимые далее проявления качества. Такие предположения не вполне корректны. Действительно, норма является для шкалы градации основным организующим фактором, однако речь должна вестись не об одной норме, а о целом комплексе. Примем за основу утверждение Н.Д. Арутюновой о том, что каждая точка на шкале имеет свойство растяжимой точечности, то есть должна быть представлена как особая зона, локализованная на определенном пространстве шкалы. В таком случае каждый участок также является градуированным пространством со своей нормой. Иными словами, свою норму имеет не только шкала целиком, но и отдельные ее участки, в том числе полюса: «Качественные слова в большинстве своем не просто называют качество, но и указывают на степень отклонения

от средней нормы. Сами же эти отклонения тоже обычно бывают нормативными» . Следовательно, можно говорить о некой центральной норме и о множестве норм отдельных участков шкалы. Последние в свою очередь представляют собой частные минишкалы градации, организованные по тому же принципу, что и базовая шкала.

Таким образом, на семантическом пространстве признака наблюдаются две разнонаправленные тенденции. С одной стороны, имеет место своеобразная полинормативность: качество представлено частными разновидностями с видовыми нормами, а участки шкалы градации, как и целое, являются градуированными, каждый относительно своей нормы. С другой стороны, имеет место тенденция к мононормативности: антропоцен-тричность картины мира делает параметры человека практически абсолютной нормой, которая и формирует базовую шкалу градации. В целом «отношение качественного признака к норме - универсальный семантический признак градуальности» .

Категории нормы и градуальности находятся друг с другом в отношениях взаимообусловленности. Значение нормы как фактора, формирующего шкалу градации, было рассмотрено выше, другой аспект - градуирование самой нормы. Норма может быть представлена как точка только на шкалах градации простейшего типа, например 36,6° на градуснике. Однако в большинстве случаев, как и другим значениям на шкале, норме отводится определенное градуированное пространство. Это пространство занято явлениями, которые в целом можно счесть нормальными, но которые, однако, обладают различными количественными характеристиками. Так, русский язык позволяет говорящим обозначить разную степень нормальности, охарактеризовав объект как почти, не вполне, вполне, совершенно, абсолютно, более чем и т. п. нормальный. Представление нормы как градуированного пространства соотносится с ее пониманием как диапазона допустимых отклонений, не сопровождающихся значительными количественными изменениями.

Итак, в сознании человека представления о степени проявления того или иного признака формируются в результате соотнесения

с нормой, в свою очередь представления о норме включают такой компонент, как возможность градуирования.

Интенсивность, норма. В семантике интенсивности пересекаются парные понятия «качество - количество», «субъект - объект»: это своеобразная авторская интерпретация, субъективное видение мерных качеств объекта. Исследования категории интенсивности сосредоточены на описании единиц с выраженной интенсивностью, однако их обнаружение и семантический анализ не были бы возможны без обращения к понятию нормы, представляющему нейтральную, нулевую интенсивность.

В исследованиях интенсивности также используется модель шкалы, на которой существует зона, соответствующая коллективно-субъективным представлениям о нейтральном, исходном, обычном , иными словами, о норме. Значение нормы может быть вербализовано через определитель «в меру» , единицы же с семантикой выраженной интенсивности называют такие характеристики объекта, которые, по мысли говорящего, этой мере не соответствуют. Представления о норме являются для шкалы интенсивности основным организующим началом, точкой отсчета, так как в каждом случае устанавливается оппозиция с типовым значением «норма - не-норма». Обязательность нормы, ее функция быть точкой отсчета подтверждается следующим фактом: реальные языковые единицы далеко не всегда представляют все шаги по шкале интенсивности, однако минимум - две лексемы со значением нормы и не-нормы - обычно имеет место.

Симметрия идеальной шкалы интенсивности не соответствует реальному положению дел. Исследователи отмечают, что, во-первых, в реальном языке единицы со значением усиления интенсивности представлены в большем количестве, чем единицы, называющие ослабление признака. На материале говоров Среднего Приобья Е.В. Бельская приводит следующее соотношение: 96,5 % диалектных интенсивных единиц указывает на превышение нормы и только 3,5 % - недостижение . В связи с этим на шкале, заполненной единицами конкретного языка, зона нормы оказывается сдвинутой к основанию . Во-вторых, несмотря на возможность бесконечного

числа шагов по шкале, лексические ряды интенсивности обычно состоят не более чем из трех компонентов. В диалектах, например, наиболее частотны следующие ситуации:

1) норма - усиление первого шага: окунь - окунище;

2) норма - усиление первого шага - усиление второго шага: (о дожде) идти - хлестать - хлобыстать;

3) ослабление первого шага - норма -усиление второго шага: горьковатый - горький - горьчущий .

Используя понятия шага, можно констатировать, что традиционно специальное словесное выражение получают степени проявления признака, относительно близкие к норме. Такое положение дел обусловлено следующими особенностями нормативных представлений. Известно, что последние характеризуются расплывчатостью, доходящей до полной неосознанности (см., например: ). Между тем само существование этих представлений - реальность нашего сознания, без которой человек не смог бы осуществлять классификационную и оценочную деятельность. Именно в сравнении с нормой оказываются очевидными качественноколичественные особенности объекта, потому наиболее естественной и генетически первичной является оценка по принципу «норма -не-норма». Разнообразные случаи несоответствия норме с большими трудностями подвергаются упорядочению, так как лишены специального ориентира. Таким образом, обязательное наличие единицы со значением нормы и вербализация шагов, соответствующих первичному отклонению от нормы, - очередное свидетельство базового значения нормы для осознания степени проявления признака.

Итак, шкала интенсивности образуется вокруг нормы, которая противопоставлена другим точкам шкалы по характеристике «в меру - не в меру». Выбор слова из комплекса интенсивной лексики осуществляется говорящим на основе его представлений о степени несоответствия норме.

Оценка, норма. В самом общем виде оценка - это выражение человеком своего отношения к предмету . Как следствие, тремя наиболее очевидными компонентами содержания оценки являются оценива-

ющий субъект, оцениваемый объект, характер оценки . Разнообразие оценочных ситуаций позволяет говорить о различных субъектах оценки (один человек, группа, социум) и о бесконечном многообразии ее объектов. Действительно, восприятие мира человеком таково, что в фокус оценочной деятельности может попасть практически любой объект и любое свойство объекта. Одно из важнейших свойств оценки - сочетание субъективного (отношение субъекта к объекту) и объективного (свойства объекта) компонентов, причем даже доминирование одного из компонентов не означает полного отсутствия второго. Субъект, оценивая предметы, опирается на: 1) свое отношение, 2) стереотипные представления об объекте и шкале градации, на которой расположен оцениваемый признак. В свою очередь объект сочетает субъективные (отношение субъекта) и объективные (не зависящие от воспринимаемого) признаки . Добавим, что в виде шкалы градации можно представить не только пространство признака объекта, но и пространство отношения субъекта, каждое из которых градуировано. Таким образом, для семантики оценки остается актуальной модель шкалы градации, а следовательно, очевидна значимость нормативных представлений, формирующих эту шкалу. Норма как представление о некотором стандарте, образце для данного класса является четвертым обязательным компонентом оценочной семантики - основанием оценки.

Для результата оценочной деятельности значение имеет природа представлений о стандарте, которые могут быть частью как индивидуальной картины мира (это вкусы, о которых, как известно, не спорят), так и национальной (это некие социальные стандарты и эталоны, общеодобряемые образцы). Во втором случае результат оценивания обладает высокой степенью предсказуемости и массовости.

Несмотря на значительное сходство шкал градации и оценок, место нормы на них различно. Как уже отмечалось, на шкале градации норма (параметрическая) расположена в средней части, а по обе стороны от нее симметрично возрастает или убывает степень проявления признака. На шкале оценок позиция нормы иная.

Шкала оценок ограничена полюсами, соответствующими противопоставленным оценочным значениям (в общем виде это значения «хорошо - плохо»). В средней части шкалы расположена зона нейтрального , нейтральная полоса , где баланс плюса и минуса дает нулевую оценку. Между полюсами устанавливаются отношения неполной обратимости: плохой - это «лишенный положительных качеств, неудовлетворительный, не удовлетворяющий каким-нибудь требованиям», в то время как хороший - «положительный по своим качествам, вполне удовлетворительный, такой, как следует». Иными словами, плохое определяется через отрицание хорошего, а хорошее -через констатацию положительных качеств. Общим моментом, присутствующим в обеих дефинициях, является указание на некие требования, которым должен удовлетворять объект; эти требования не что иное, как норма. Таким образом, можно предположить, что хороший - «соответствующий норме», плохой - «не соответствующий». Следовательно, полюса противопоставлены друг другу не только как хороший плохому, но и как нормальный ненормальному.

Такое представление, однако, верно для идеализированной (=нормативной) картины мира, в которой наблюдается отождествление понятий доброго и должного, а нормы являют собой идеальные объекты. Применительно к обыденной картине мира уместнее говорить о сближении зоны нормы и положительного полюса, но не об их отождествлении.

Кроме того, значение имеет сфера оценочной деятельности (например, этические нормы - благо, а эстетические могут перерождаться в штампы и клише), а также индивидуальная система ценностей оценивающего субъекта, который может не признавать нормы общества. В таком случае на шкале оценок придется устанавливать позиции для двух норм - индивидуальной и общественной, определяя позицию каждой относительно полюсов.

Итак, норма - основание оценок, тот стандарт, стереотип, на который опирается оценивающий субъект. При этом оценочный знак, присваиваемый самой норме, не является безусловно предсказуемым. Так, характеристика объекта как нормального от лица всего социума в принципе ассоциирует поло-

жительные оценочные смыслы. Такая оценка часто оформляется высказываниями, представляющими оценку как бессубъектную и истинную в реальном мире . С другой стороны, при конфликте оценок между социумом и индивидом возможно и изменение оценки нормы: каждый из субъектов оценивает свою норму положительно, чужую - отрицательно. Следует учесть и категоричность оценки. В случае с нормой можно, видимо, говорить о смягченной оценочности: норма в обыденной картине мира - это почти, но не совсем хорошо, почти, но не совсем плохо. Очевидно, что норма не входит в нейтральную полосу шкалы оценки, а, напротив, всегда каким-то образом оценивается, при этом оценка, как правило, не является аффективной. Думается, что это можно объяснить рациональным характером нормы: это результат сложных ментальных процедур абстрагирования, типизации и т. п., и рациональная основа препятствует чрезмерной эмоциональности.

Таким образом, взаимодействие категорий оценки и нормы очевидно. Сам процесс оценивания и его языковая интерпретация невозможны без ориентира, каковым является норма, при этом сама норма может выступать как объект оценочной деятельности.

Выше были рассмотрены линии взаимодействия категории нормы и категорий гра-дуальности, интенсивности и оценки. Обобщим сказанное.

1. Семантическая категория градуально-сти представляет собой языковую интерпретацию неразрывного единства онтологических категорий качества и количества. Градуальный фрагмент картины мира включает практически бесконечное множество объектов, обладающих мерными свойствами. Для определения степени проявления признака в конкретном объекте необходимо иметь представление о норме для данного качества объекта определенного класса. Таким образом, норма является основой градуирования, фактором, формирующим шкалу градации.

2. Категория градуальности является основанием категорий интенсивности и оценки, каждая из которых основывается на представлениях о мерности качеств и отношений. «По наследству» от генетически первичной категории «интенсивности» и «оценки» передается

качественно-количественный характер, градуируемое семантическое пространство и функция нормы как классифицирующего понятия.

3. Во взаимодействии с категориями градуальности и оценки норма выступает не только основанием градуирования/оценивания, но и объектом этих действий. Так, при градуировании выявляются разные степени нормальности, при оценивании норма сама становится средоточием оценочных смыслов. Категории интенсивности, по-видимому, такая взаимообусловленность не свойственна: семантика категории предопределяет внимание к разнообразным отклонениям от нормы, последняя же используется только как ориентир для выявления ненормального.

4. Категории градуальности, интенсивности, оценки имеют субъективно-объективный характер. Норма, определенная как социально одобренная мера, отражает эту двойственность. Мера - свойство объекта - осознается субъектом-социумом и культивируется; для каждого конкретного человека такая норма воспринимается как нечто само собой разумеющееся, то есть объективно данное. В то же время вопрос о соответствии/несоответствии норме лежит в поле оценочной деятельности человека, воспринимающего объекты окружающей действительности сквозь призму собственного отношения к миру.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Арутюнова, Н. Д. Язык и мир человека / Н. Д. Арутюнова. - М. : Языки русской культуры, 1999. - 896 с.

Приобья: дис. ... канд. филол. наук / Е. А. Бельская. - Томск, 2001. - 270 с.

3. Вольф, Е. М. Функциональная семантика оценки / Е. М. Вольф. - М. : Наука, 1985. - 228 с.

4. Воротников, Ю. Л. Функционально-грамматическая сфера градационности признака в современном русском языке: дис. ... канд. филол. наук / Ю. Л. Воротников. - М., 1987. - 214 с.

6. Маклакова, С. В. Системные отношения в сфере языковых единиц со значением интенсивности признака / С. В. Маклакова // Функциональносемантический аспект единиц русского языка. -Таганрог: Изд-во ТРТУ 2001. - С. 35-38.

7. Маркелова, Т. В. Оценка и оценочность / Т. В. Маркелова // Семантическая структура слова и высказывания: межвуз. сб. науч. тр. - М. : Изд-во МГПУ, 1993. - С. 107-115.

8. Пеньковский, А. Б. Очерки по русской семантике / А. Б. Пеньковский. - М. : Языки славянской культуры, 2004. - 464 с.

10. Поцелуевский, Е. А. Нулевая степень качества / Е. А. Поцелуевский // Проблемы семантики. - М. : Наука, 1974. - С. 233-250.

11. Проблемы функциональной грамматики: Семантическая инвариантность/вариативность. -СПб. : Наука, 2003. - 398 с.

12. Теория функциональной грамматики. Качественность. Количественность. - СПб. : Наука, 1996. - 264 с.

14. Шрамм, А. Н. Аспекты семасиологического исследования качественных прилагательных (на материале русского языка) : дис. ... д-ра филол. наук / А. Н. Шрамм. - Калининград, 1981. - 362 с.

STANDARD IN SEMANTIC CATEGORIES OF THE RUSSIAN LANGAUGE

In this article the interaction of the semantic category «standard» and the categories «gradation», «intensity», «appraisal» is considered. The basic objective of this study is to reveal the standard’s signification for each categories.

Key words: semantic category, standard, gradation, intensity, appraisal.

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Федяева, Наталья Дмитриевна. Семантика нормы в русском языке: функциональный, категориальный, лингвокультурологический аспекты: диссертация... доктора филологических наук: 10.02.01 / Федяева Наталья Дмитриевна; [Место защиты: Алт. гос. ун-т].- Омск, 2010.- 398 с.: ил. РГБ ОД, 71 12-10/1

Введение

Глава I. Теоретические основы исследования нормы 20

1. Норма: сущность, виды, функции 20

1.1. Норма: сущностные характеристики 20

1.2. Виды норм 28

1.3. Функции нормы 41

1.3.1. Норма как стабилизатор системы 42

1.3.2. Значение нормы для функционирования общества 44

1.3.3. Значение нормы в культуре 48

1.3.4. Значение нормы для формирования наивной (повседневной) категории 51

2. Нормы в пространстве языка 57

2.1. Социальные и когнитивные языковые нормы 57

2.2. Языковая норма как социальный феномен 62

2.3. Языковая норма как когнитивный феномен 75

2.4. «Технические» языковые нормы 84

Выводы по главе 1 86

Глава II. Наивные представления носителей русского языка о норме в эксплицитной и имплицитной семантике единиц языка и речи 89

1. Наивные представления о норме в лексической семантике русского языка 91

1.1. Семантика нормы в значении базовых вербализаторов: лексемы норма и нормальный 91

1.1.1. Семантические составляющие лексем норма и нормальный в русской лексикографической традиции 92

1.1.2. Ассоциативные поля лексем норма и нормальный 97

1.1.3. Семантико-синтаксические связи лексем норма и нормальный 106

1.2. Семантические формулы нормы 117

1.3. Представления о норме и антинорме в значениях существительных и прилагательных русского языка 126

1.4. Представления о норме и антинорме в значениях глаголов русского языка 133

2. Норма как пресуппозитавный компонент значения 140

2.1. Предпосылки исследования пресуппозитивного характера нормы 140

2.2. Нормативные представления как пресуапозитивный компонент процесса актуального именования 147

2.3. Нормативные представления как пресуппозитивный компонент значения слова 152

Выводы по главе II 162

1. Норма в системе семантических категорий русского языка 166

2. Система значений и средств выражения семантической категории «норма» 186

2.1. Лексико-грамматнческис средства выражения нормы: степени сравнения прилагательных 188

2.2. Лексико-грамматнческис средства выражения нормы: способы глагольного действия 195

2.3. Лексико-словообразовательные средства выражения нормы 206

2.4. Синтаксические средства выражения нормы 211

2.4.1. Значения соответствия / несоответствия норме в конструкциях с сочинительными союзами 213

2.4.2. Значение соответствия норме в предложениях определительной характеризации 227

2.4.3. Значение соответствия норме в предложениях с квантором всеобщности 233

Выводы по главе III. 237

Глава IV. Норма как явление русской лингвокультуры 240

1. Норма как культурно-значимое явление 242

1.1. Нормы-схемы речевого общения: речевой этикет 242

1.2. Семиотически закрепленные нормы-схемы: жанры 250

1.3. Творческий потенциал языковых аномалий 261

2. Норма как культурно~специфическое явление: лингвокультурные особенности образа нормального человека в русской языковой картине мира 271

2.1. Методологические основы исследования языкового образа нормального человека в русской языковой картине мира 271

2.2. Моделирование родового образа нормального человека 283

2.3. Моделирование видового образа нормального человека 301

Выводы по главе IV 319

Заключение 322

Список литературы 327

Список словарей русского языка использованных как источник эмпирического материала 363

Список текстов, использованных как источники эмпирического материала 365

Введение к работе

Реферируемая диссертационная работа, развивающая традиции семантического подхода к норме, выполнена в рамках парадигмы «человек -система - норма»

Центральное понятие исследования - понятие норма - толкуется в научной традиции, в том числе лингвистической, крайне противоречиво. Так, с одной стороны, в рамках культурно-речевого подхода (СИ. Ожегов, Г.О. Винокур, Р.И. Аванесов, Б.Н. Головин, Л.И. Скворцов, Б.С. Шварцкопф, Н.Н. Семенюк, К.С. Горбачевич, Е.Н. Ширяев, Б. Гавранек, А. Едличка; см. также сборники из серии «Вопросы культуры речи» (выпуски 1-8: 1957-1965 годы, выпуск 9 - 2007 г.), исследуются нормы-правила - наиболее пригодные, правильные и предпочитаемые для обслуживания общества средства. Примыкают к культурно-речевому подходу исследования, направленные на установление соотношения «система - норма» (Э.Косериу, Л. Ельмслев, А.А. Леонтьев и др.). Норма в этой оппозиции представляет собой совокупность реализованных возможностей языковой системы, причем конфликт системы и нормы относится к числу факторов развития языка. Для современных исследований, оперирующих дихотомией «система - норма» (Г.Г. Хазагеров, Э.Г. Куликова), характерно сближение лингвистики и синергетики и, как следствие, понимание нормы как механизма, стабилизирующего систему.

С другой стороны, норма понимается как отправная точка, стандарт, середина и т.п. - такой подход реализован в семантических исследованиях при описании как значений отдельных слов и разрядов слов, так и семантических категорий (Ю.Д. Апресян, А.Н. Шрамм, Н.Д. Арутюнова, Е.В. Урысон, Г.И. Кустова, Ю.Л. Воротников и др.). Так, норма рассматривается как один из компонентов, формирующих категории градуальности (Ю.Л. Воротников, СМ. Колесникова, Н.Д. Федяева, Н.В. Халина), интенсивности (И.И. Туранский, Е.В. Вельская), оценки (Е.М. Вольф, Т. В. Маркелова, Н.Д. Арутюнова). Обобщая характеристики нормы, можно утверждать, что в рамках семантического подхода норма понимается как коллективно-субъективное представление о признаковых характеристиках стереотипа оцениваемого объекта, с которым соотносится реальный признак воспринимаемого предмета.

Обращаясь к одному и тому же понятию в рамках культурно-речевых и семантических исследований, ученые практически не дают ответов на вопросы о соотношении норм-правил и норм-стандартов. В реферируемом диссертационном исследовании обосновывается сходство нормы-правила и нормы-середины, делающее возможным синтез названных подходов.

Предельно общим, исходным является для диссертации понимание нормы как такой характеристики объекта, которая осознается человеком как правильная, обычная и наиболее распространенная. При этом феномен определенной таким образом нормы мы рассматриваем на нескольких уровнях, что требует использования частных терминов-понятий, конкретизирующих аспекты рассмотрения. Среди них:

семантическая категория нормы, представляющая языковую интерпретацию соответствующей онтологической категории и отражающая значения «соответствие / несоответствие норме» в лексико-семантических и грамматических категориях русского языка;

представления о норме - знания, мнения носителей русского языка о норме и отклонениях от нее;

нормативные представления - знания, мнения носителей русского языка о нормальных (типичных, обычных, правильных, массовых) проявлениях того или иного объекта.

Соответственно этим исходным понятиям выделяются аспекты рассмотрения нормы:

-функциональный аспект, предполагающий исследование комплекса функций, выполняемых нормой;

-категориальный аспект, заключающийся в последовательном описании онтологической (понятийной) и семантической категории нормы, которая входит в систему семантических категорий русского языка;

-лингвокулътурологический аспект, подразумевающий описание национально-специфических представлений о норме и нормативных представлений носителей русского языка.

Определенные таким образом аспекты рассмотрения нормы обусловливают актуальность диссертационной работы, которая находится в контексте активно разрабатываемых лингвистических направлений. Гипотеза о существовании семантической категории нормы вписывает исследование в контекст лингвистики категорий. Стремление описать национально-специфическое содержание нормативных представлений и представлений о норме предопределяет обращение к вопросам лингвокулътурологии, что позволяет сформулировать особенности нормы в аспекте русской языковой картины мира. Наконец, идея о выполняемом нормой комплексе функций требует обращения к таким лингвистическим направлениям, как когнитивная лингвистика (мы полагаем, что норма играет особую роль в когнитивных процессах) и прагматика, в рамках которой определяются функции нормы в процессе коммуникации.

Объектом исследования в работе являются языковые и речевые репрезентации представлений о норме и нормативных представлений носителей русского языка.

Предмет исследования - функциональный, категориальный и лингвокультурологический аспекты семантики нормы, включающей представления о норме и нормативные представления носителей русского языка.

Целью диссертации является разработка и апробация на материале русского языка многоаспектной семантической концепции, включающей

определение функционального потенциала, категориального статуса и национально-культурной специфики нормы.

Поставленная цель определила решение следующих конкретных задач:

выявить сущностные характеристики нормы и комплекс функций, выполняемых нормой, с опорой на гуманитарную научную традицию;

сопоставить понятия социальная языковая норма и когнитивная языковая норма на основе общности выполняемых функций и определить специфику каждой из норм;

установить роль нормативных представлений в процессах речи / мысли;

исследовать семантическую категорию нормы;

обосновать пресуппозитивный (фоновый) характер нормы и определить специфику взаимодействия нормы и аномалий в сфере действия языковых норм;

описать норму как культурно-значимое и национально- и культурно-специфическое явление.

Основная гипотеза предпринятого исследования заключается в следующем: семантика нормы, репрезентирующая представления носителей русского языка о норме и их нормативные представления о мире, является для русского языка функционально-значимой (как на системно-категориальном уровне, так и на уровне реализации системы), и культурно-специфической.

Эмпирический материал имеет различные источники, что определяется исследовательскими задачами, при этом в работе с материалом последовательно реализуется принцип комплементарности, позволяющий получить достоверные результаты.

Лексикографический материал привлекается: для исследования представленности нормы в лексической системе русского языка; для обоснования статуса нормы как семантической категории русского языка, которое предполагает привлечение единиц различных ярусов языковой системы; для выявления представлений носителей русского языка о норме.

Текстовый материал используется прежде всего при лингвокультурологическом описании образа нормального человека, которое осуществлялось на основе высказываний о нормальном (а также обычном, типичном, среднем, идеальном, законопослушном) человеке. Источниками служат высказывания, извлеченные из написанных на русском языке художественных и публицистических текстов 19-21 веков.

Результаты экспериментов в основном используются как дополнительный источник сведений, позволяющий уточнить наблюдения, полученные при анализе другого материала.

Методы исследования включают комбинирование общенаучных методов дедукции и индукции, методов классификации, систематизации, моделирования и интроспекции при анализе эмпирического материала и разработке положений теоретической концепции. В исследовании использовались частные методики и

приемы: концептуального анализа, компонентного анализа, полевого структурирования, семантико-синтаксического моделирования. Подтверждение достоверности и уточнение результатов осуществлялось путем применения метода лингвистического эксперимента. Интегративность исследования обеспечивается привлечением сведений, предоставляемых нелингвистическими науками - философией, социологией, культурологией, психологией.

Научная новизна исследования в первую очередь заключается в выборе объекта исследования и создании многоаспектной семантической концепции нормы. Наряду с этим, научная новизна диссертации обусловлена тем, что в ней: осуществляется комплексное описание языковых норм как норм социальных; определяется место и статус нормы в системе онтологических и языковых категорий; на основе общности функций сопоставляются социальные и когнитивные нормы; обосновывается фоновый характер нормы и специфика взаимодействия нормы и аномалий; вводится проблема статуса категории нормы как семантической категории и рассматривается её решение на примере описания специфики и системного характера репрезентации нормативных представлений; предлагается методология последовательного описания семантики нормы, репрезентирующей представления наивных носителей русского языка о норме и их нормативных представлений; обосновывается статус нормы как культурно-значимого явления русской лингвокультуры; на широком языковом/речевом материале моделируется образ нормального человека в русской языковой картине мира.

Теоретическая значимость работы заключается, прежде всего, в развитии семантического направления лингвистической науки. Осуществляемое в диссертации исследование является вкладом в междисциплинарную теорию нормы (на основе анализа научной традиции создается модель описания нормы вообще и языковой нормы в частности; сопоставляются научные описания и наивные представления о норме, что уточняет представления о сходстве / различии научной и обыденной картин мира; через рассмотрение норм языка я в общей системе норм намечаются новые возможности анализа фактов языка / речи в социокультурном аспекте), в лингвистику категорий (обосновывается выделение семантической категории нормы; определяется ее место в системе семантических категорий русского языка; осуществляется описание значений, составляющих содержательную сторону категории, и разноуровневых средств их выражения); в прагматику (норма рассматривается как пресуппозитивный фактор коммуникации, необходимый для протекания процесса категоризации и процесса актуального именования, отражающего результаты категоризации); в лингвокулътурологию (исследуются культурно-значимые и культурно специфические характеристики нормы; в свете общей концепции нормы рассматриваются традиционно выделяемые нормы речевого этикета и жанровые нормы; обосновываются методологические принципы моделирования образа нормального человека; предлагаются две модели образа - родовая и видовая).

Практическая ценность исследования заключается в использовании его результатов и положений в разработке теоретических курсов и спецкурсов по теории языка, лексической семантике русского языка, при создании учебно-

методических пособий для студентов и аспирантов лингвистических специальностей. Результаты настоящего исследования способствуют дальнейшему исследованию общих и частных проблем семантики, прагматики, лингвистики категорий и лингвокультурологии.

Методологической и теоретической базой данного исследования послужили положения ряда научных направлений:

социологии, культурологии, философии, психологии, рассматривающих экстралингвистический феномен нормы (Г.В.Ф. Гегель, А. Агацци, Р. Арон, Р. Мертон, Э. Дюркгейм, Ю.М. Лотман, Д.В. Пивоваров, В.Е. Кемеров, В.Л. Абушенко и др.);

когнитивной лингвистики, ведущей изучение языковой категоризации мира (Э. Рош, М. Джонсон, Дж. Лакофф, Р.В. Лангакер, Е.С. Кубрякова, В.З. Демьянков, А. Вежбицкая, А.В. Кравченко, В.Б. Касевич, А.А. Кибрик, А.А. Кретов, А.Г. Сонин и др.);

семантики, осуществляющей исследование значений единиц языка / речи (Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, И.М. Богуславский, Е.М. Вольф, Е.С. Кубрякова, М.А. Кронгауз, Т.М. Николаева, В.З. Санников, АА. Уфимцева, Е.В. Урысон, А.Н. Шрамм и др.);

категориальной лингвистики, моделирующей систему категорий русского языка (А.В. Бондарко, ЛА Беловольская, Ю.Л. Воротников, Т.В. Маркелова, Н.А. Нефедова, Т.Н. Стексова, И.И. Туранский и др.);

лингвокультурологии, ориентированной на моделирование особенностей национальной картины мира (В. фон Гумбольдт, А. Вежбицкая, Н.Д. Арутюнова, Т.В. Булыгина, В.Н. Телия, В.В. Красных, М.П. Одинцова, Л.Б. Никитина, А.Д. Шмелев и др.).

Наиболее существенные результаты исследования сформулированы в следующих основных положениях, выносимых на защиту.

1 . Методологическими принципами исследования нормы являются а) тезис
о функциональном изоморфизме социальных и когнитивных языковых норм,
позволяющий вести изучение нормы как функционального феномена; б) тезис о
значимости бинарного противопоставления «норма - не-норма», задающий
основы моделирования семантической категории нормы, описания типов
речевой культуры т.п.; в) тезис о норме как об одном из ведущих критериев
освоения и оценки человеком действительности.

2. Семантическая концепция нормы - комплексное лингвистическое
описание, представляющее на русскоязычном материале разноуровневую
природу феномена и объединяющее функциональный (учитывающий роль
семантики нормы в языке и речи), семасиологический (подразумевающий
описание содержания представлений носителей русского языка о норме и их
нормативных представлений), категориальный (предполагающий определение
категориального статуса нормы) и лингвокультурологический (требующий
обращения к национальной специфике семантики нормы) аспекты. Построенное
таким образом описание сочетает универсальный компонент, обусловленный
универсальностью исследуемого феномена, и национально-культурный,
связанный со спецификой русского языка и русской культуры.

3. Норма как функциональный феномен речевой деятельности представляет
собой единый комплекс функций, включающий регулятивную,
унифицирующую, оценочную, стабилизирующую, селективную, при явном
доминировании регулятивной функции.

4. Когнитивный характер нормы реализуется в нормативных
представлениях носителей языка как результатах обыденной интерпретации
мира социумом, влияющих на категоризацию действительности и получающих
то или иное выражение в языковых единицах. Нормативные представления
носителей языка - это представления о нормальном (=правильном и
обычном) проявлении объекта, инвариантные, эталонные образы объекта,
ситуации, воплощенные в языковых значениях.

Нормативные представления носителей языка о том или ином объекте действительности - условия категоризации нового. На этапе формирования категории наивным сознанием норма обусловливает совокупность смыслов, входящих в одну и ту же категорию, их иерархию, способствует включению / невключению нового объекта в категорию. На этапе речевой реализации в ходе формирования высказывания норма обусловливает процесс актуального именования и действие разных когнитивных операций: выбранное слово указывает на результаты категоризации, завершение последней определено наличием у носителей языка нормативных представлений о классе объектов.

Нормативные представления имеют пресуппозитивный, фоновый, характер. Полученные в ходе познавательных контактов с миром знания о его нормальном устройстве в результате интериоризации переходят на неосознаваемый уровень, но присутствуют в каждом акте восприятия мира, результаты которого обусловлены нормой.

Компонентом системы семантических категорий русского языка является семантическая категория нормы. Семантическая категория нормы является качественно-количественной категорией, структура которой задана оппозицией «соответствует норме - не соответствует норме», реализующейся в частных значениях (как эксплицитно, так и имплицитно) на всех ярусах русского языка. Языковая единица, вовлеченная в поле категории нормы, так или иначе обозначает совпадение / несовпадение признаков воспринимаемых объектов с нормативными представлениями, существующими в сознании носителей русского языка.

Представления о норме и нормативные представления о мире являются культурно-значимыми и культурно-специфическими. Одним из образов русской языковой картины мира является образ нормального человека, имеющий видовой и родовой статусы и объединяющий частные образы: человека обычного, среднего и т.п.

Апробация результатов исследования. Основные положения работы обсуждались на заседаниях кафедр русского языка Омского государственного университета и Омского государственного педагогического университета (2007-2009 годы), излагались автором в докладах и выступлениях на международных научных конференциях (Москва, 2008; Челябинск, 2008; Омск, 2009; Курск, 2009; Караганда, 2009), на всероссийских научных конференциях (Омск, 2007;

Омск, ОмГПУ, 2008, 2009; Омск, ОмГУ, 2008, 2009; Пенза, 2008; Биробиджан, 2009).

По теме исследования опубликованы 34 работы (общим объемом 34,6 п.л) общим объемом 42,35 п.л., в том числе две монографии (17,8 п.л.), глава в коллективной монографии и статьи в журналах, рекомендованных ВАК для публикации результатов докторских диссертаций.

Структура работы определяется спецификой поставленных задач. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, библиографического списка, включающего 364 источника, и шести приложений.

Значение нормы для формирования наивной (повседневной) категории

Термин норма уместно, на наш взгляд, применить не только к социальным нормам, но и к тем установкам, представлениям, которые характеризуют наше мировидение и которые можно условно обозначить как нормы мышления. Ученые отмечают, что «осознаваемая психическая жизнь также подчиняется определенным представлениям о "нормальности"» [Абушенко, 2003], а само мышление «и есть логические нормы» [Леонтьев, 2001, С 327]. Обобщим междисциплинарные, (психологические, философские, лингвистические) определения норм мышления: это заданные особенностями мыслительной деятельности правила осуществления интеллектуальных операций с объектом мысли (подобный подход реализован в: ). Распространяя идею о регулятивном характере нормы, мы предполагаем, что на уровне мышления норма является условием формирования наивной категории.

Одной из базовых норм мышления является категоризация - процесс упорядочивания осмысленного, его распределения по смысловым «ячейкам». Категоризация, которая представляет собой «важнейший практический инструмент, являющийся принадлежностью нашего мышления на протяжении более чем двух тысячелетий» [Лакофф, 1996, С. 143], необходима для нормального функционирования нашего мышления, восприятия, деятельности и речи. Способность к категоризации, следовательно, является условием нормального протекания мыслительных процессов, адекватные результаты категоризации - подтверждением соответствия норме. Основой наивной категоризации являются жизненный опыт, воображение, особенности восприятия, моторной активности, культуры, специфика языковых традиций [Лакофф, 1996, С. 143]. Суть категоризации, направленной на то, чтобы за внешним разнообразием атрибутов объектов увидеть некое сходство или относительное тождество [Кубрякова, 2004, С. 307], актуализирует взаимосвязь нормы и онтологических категорий явления - сущности, тождества -различия.

В процессе категоризации, базовой ментальной операции [Залевская, 2004], хаотичное многообразие мира упорядочивается благодаря категориям, представляющим собой своеобразные «логико-семантические схемы или рамки» [Корнилов, 2003, С.119], отнесение к которым осуществляется на основании общности признаков. Иными словами, категории - предельно общие понятия - являются результатом «сжатия неисчерпаемого многообразия мира» [Фрумкина, 2001, С.62], «отвлечения (абстрагирования) от предметов их особенных признаков» [Берков, 2001, С.481].

Известно, что объекты могут быть отнесены к категории при наличии у них неких общих признаков, при этом при формировании категории происходит отчуждение дифференциальных признаков - берутся во внимание признаки общие. Благодаря исследованиям Э, Рош и др. , установлено, что категории имеют особую внутреннюю структуру. Структура естественных категорий (цвет, форма и т.п.) видится ученым следующим образом: универсальный прототип, которому соответствует базовое наименование, другие члены категории, в разной степени приближенные к прототипу, границы, диффузность которых определяется национально-культурной традицией. Структура обобщающих категорий (овоши, фрукты, мебель и т.п.) также не является однородной: центр выявляется по степени типичности того или иного представителя категории [Семантика и категоризация, 1991, С.48-49]. В прототипах, к которым можно отнести типичные примеры, социальные стереотипы, абстрактные идеализации, образцы, генераторы и проч., воплощены наиболее характерные признаки категории. Другие члены категории также обладают базовыми категориальными признаками, но в объективном мире и/или сознании человека не воспринимаются как «лицо» категории. Прототип и наиболее близкие к нему члены категории имеют особые когнитивные характеристики: в частности, они легко опознаются сами и способствуют определению категориальной принадлежности объекта [Лакофф, 1996, С. 152]. Как динамический концепт, прототип состоит из целевого образа предметной области, покрываемой категорией, оптимальных представителей категории; а также из представлений о возможных отклонениях и деформациях этих представителей . Таким образом, одной из значимых характеристик категории является градуальность (градационность) ее устройства, проявляющаяся либо в диффузности границ (градация членства, по Дж. Лакоффу), либо в степени удаленности от прототипа (градация центральности) [Лакофф, 1996, С. 144-146]. Обобщим, перефразируя: а) в категорию объединяются объекты, обладающие общим признаком; б) центральным членом категории является наиболее типичный ее Представитель; в) члены категории отличаются друг от друга степенью выраженности категориальных свойств, частным проявлением которой является степень удаленности от прототипа; г) границы категории размыты, в связи с чем возможны переходные случаи. Теперь сопоставим эти положения с пониманием нормы как, во-первых, границ, «в которых вещи, явления, природные и общественные системы, виды человеческой деятельности и общения сохраняют свои качества, функции, формы воспроизводства» [Кемеров, 1996, С. 326] а во-вторых, как диапазона допустимых отклонений. Мы полагаем, что норма, унифицируя, задает такие границы, в которых все разнообразие явлений считается типичным, обычным, правильным, естественным. Ее сверхзадача - «удержать инвариантность через полагание пределов вариативности» [Абушенко, 2003]. Понятие инварианта, сохраняемого нормой, тесно связано с понятием прототипа. Вслед за А.В. Бондарко, мы разграничиваем понятия инвариант и. прототип следующим, образом: прототип выступает как эталонный репрезентант определенного инварианта среди прочих его представителей; При этом инварианты, в отличие от прототипов, относятся к числу слабо осознаваемых феноменов (Вондарко, URL: hiip://www.pliilol(mv.ru/limiuislicsl/bQi (liirko-01.htm: см. также Левина, URL: hUp://wwwAcsmik-kafiunro/iournaU2/53: Проблемы функциональной грамматики, 2003; Шиганова, URL; htlp://wwu .amursu.ru/_vestnik/4/48 4 99.hlm1. Исследование нормы как условия формирования наивных категорий требует, на наш взгляд, использования понятия представление и введения понятия нормативные представления.

Семантические составляющие лексем норма и нормальный в русской лексикографической традиции

В лексикографических источниках слово норма подается как многозначное, причем число значений колеблется (см. приложение 1). Сопоставляя словарные дефиниции (специальные значения не учитываются), получаем следующий комплекс семантических составляющих (см. табл.1). Объединенные с учетом семантической близости, семантические составляющие лексемы норма, отраженные в русской лексикотрафической традиции, представляют три основные интерпретации нормы: императивную, мерную и статистическую [см. об этом: Федяева, 200&жт]. Важно, что все нормы (во всем многообразии интерпретаций) - это результаты осознания неких феноменов индивидом, который знает, как должно быть, сколько нужно и как обычно бывает. 1. Императивная интерпретация. Норма - признанный обязательным порядок чего-нибудь; порядок -правильное, налаженное состояние, расположение чего-нибудь; правильный -не отступающий от правші, норм, пропорций; правило - постановление, предписание, установленный порядок, чего-нибудь. Таким образом, норма представляет собой некое правило, выполнение которого признается в данном обществе обязательным. 2. Мерная интерпретация. Норма - установленная мера; мера - предел, в котором осуществляется, проявляется что-нибудь; предел - пространственная или временная граница чего-нибудь; граница - предел, допустимая норма. Норма предстает как диапазон отклонений, в границах которого возможна интерпретация объекта как нормального. Отклонения воспринимаются индивидом как допустимые, если соответствуют его мировосприятию и естественной для него категоризации мира. Заметим, что с первым значением связь осуществляется за счет семы «установление, разрешение» (генетически установление может восходить как к законам, так и к обычаям, привычкам). 3. Статистическая интерпретация. Значение «средняя величина» заключает представление об особенностях выведения нормы как своеобразного среднего арифметического: норма - средняя величина; величина - размер, объем протяженность предмета; средний - представляющий величину, полученную делением суммы величин на-их количество. Значение «средняя величина» также неявно соотносится со значением установления, предписания: среднюю величину специально выводят и фиксируют. Обобщая, предлагаем говорить об инвариантности императивного значении (см. рис.5). Отметим сходство результатов, полученных в ходе анализа научной традиции, и результатов, которые дали наблюдения над единицами языка. Так, наличие и доминирующее положение императивной интерпретации соотносится с тезисом о регулятивной функции как об одной из ведущих функций нормы. Статистическая интерпретация перекликается с представлениями о норме-ссреднне и о норме, выполняющей унифицирующую функцию. Мерная интерпретация выявляет количественный аспект нормы. Таким образом, по нашим наблюдениям, дли представлении норме характерна высокая степень совпадения научного и наивного взглядов на мир. Выделенные значения наследуются производными. В гнезде на первой ступени производи ости расположены следующие лексемы: норматив - (спец.) экономический или технический показатель норм, в соответствии с которыми производится работа; нормативный - устанавливающий норму, правила; нормальный - 1. соответствующий норме, обычный, 2. психически здоровый; нормировать - установить пределы чего-нибудь, ввести в норму. Очевидна активность семантической формулы «предписание», кроме того, актуализируется семантическая формула «норма - мерило, соответствие с которым устанавливается»; глагол «нормировать» содержит сему «граница, предел». Чрезвычайно важно, что прилагательное нормальный, единственное из всех приведенных производных действительно общеупотребительное слово, наряду со значением соответствия-норме, имеет значение «обычный» - «постоянный, привычный». Прилагательное нормальный в основных словарях русского языка описано как двузначное: в первом значении - «соответствующий норме, обычный», во втором - «психически здоровый» (см. приложение I). Систематизируем толкования (см. табл. 2). Обращение к значениям синонимов прилагательного нормальный позволяет сформировать перечень основных сем, на базе которых создаются парадигмы. Нормальный - «обычный, естественный»: обычный, привычный, естественный, в природе вещей, в порядке вещей; нормальный - «стандартный»: стандартный, типовой; нормальный - «такой, как нужно, как должен быть»: подходящий; правильный, в порядке вещей, стандартный; нормальный - «психически здоровый»: психически здоровый, здравый, здравомыслящий, в здравом уме. Итак, нормальный - это: - соответствующий норме (не выходящий из нормы, полагающийся по норме); - обычный (соответствующий обычному); - естественный (определяемый природой вещей); не сопровождающийся болезненными, неблагоприятными отклонениями от обычного, от нормы; - соответствующий чему-либо общепринятому, по.чоженному, стандартный; - психически здоровый. Специфика нормы в последнем случае является основанием для отделения этого значения от остальных, однако очевидно, что психическое здоровье, по сути, представляет собой частную норму: нормально быть здоровым, не иметь психических отклонений. Таким образом, это значение отличается от остальных тем, что имеет отношение к конкретной норме, в то время как другие указывают на норму вообще.

Лексико-грамматнческис средства выражения нормы: степени сравнения прилагательных

Семантика качественных прилагательных, которая традиционно характеризуется как безденотатная, нереферентная, что обусловливает способность прилагательных обозначать признаки, выделяемые в различных разрядах реалий (см. об этом: [Арутюнова, 1973, С.47-49; Вендлер, 1981]), базируется на представлениях о норме. Этот факт лежит в основе многочисленных версий семантических классификаций прилаї-ательньїх и анализа последних в связи с категориями градуальности, интенсивности и проч. [Акуленко, 1987; Гсккина, 1999; Шрамм, 1979, 1981а,5; Горбунова, 2005; Сильницкий, 2006; Теория функциональной грамматики, 2006; Кустова, 2004]. Выделение семантических групп основывается на специфике обозначаемого признака, которая в свою очередь непосредственно связана со спецификой нормы. Формирующие семантику прилагательного нормы могут различаться: а) сущностью: норма, представленная как средняя величина, задает значение параметрических прилагательных (высокий - низкий, большой маленький), аксиологическая норма - оценочных (умный - глупый, красивый - уродливый, добрый - злой), норма как эталонный обладатель признака формирует семантику вкусовых и цветовых прилагательных (сладкий, горький, синий, белый) (Теория функционатьной грамматики, J996]; б) сложностью: элементарные нормы, представляющие эталонное проявление признака, формируют семантику эмпирийных прилагательных (острый, горячий, громкий), комплексные, состоящие из набора необходимых и достаточных признаков, - рациональных (благородный, интересный, гордыйШршм, 1979, \98la.6; в) степенью объективности: норма параметрических признаков соответствует природе объекта некоего класса, в то время как норма признаков экспериенциальных - типичным ожиданиям субъекта восприятия [Кустова, 2004]. Семантические классификации, опирающиеся на понятие нормы, таковы. По А.Н. Шрамму [Шрамм, 1981Й, С. 40-42], качественные прилагательные делятся на эмпирийные и рациональные в зависимости от характера называемого признака. Эмпирийные и рациональные признаки имеют принципиально различные точки отсчета (эталон, норму), а восприятие признаков, которое в любом случае требует соотнесения с эталоном, различается количеством операций. Выделяются следующие случаи: А. Эмпирийные признаки (воспринимаются в результате одноступенчатой мыслительной операции сопоставления с эталоном): 1) линейные, весовые: в сознании носителя языка существует эталон применительно к данному классу объектов (ср. тяжелая книга, тяжелый чемодан, тялселый шкаф - представления о чрезмерном весе варьируются в зависимости от сущности характеризуемого объекта); полярные признаки лексикализованы; 2) цветовые, вкусовые: в сознании существует комплекс представлений об этих признаках, при этом за каждым эталоном закреплена отдельная языковая единица {белый - цвета снега, черный - угля, сажи); 3) конфигурационные и некоторые другие: в сознании существует представление о. возможностях предмета обладать какими-либо признаками из серии однотипных; в этом случае вербализуются различные степени проявления признака. Б. Рациональные (осознаются в результате многоступенчатой операции: воспринятые органами чувств признаки соотносятся друг с другом, о комплексе сравниваются с эталоном, в результате чего делается вывод о наличии / отсутствии того или иного признака). Эталоном в таком случае является представление о совокупности необходимых и достаточных признаков для утверждения новоїх» признака. Так, вывод о том; что человек умен, делается в результате наблюдений за тем, какими знаниями он обладает, как решает возникшие вопросы, как ведет себе в той или иной ситуации и др. Таким образом, процесс восприятия ТОГО или иного признака заключается в соотнесении некоторого конкретного проявления с эталоном; различия в эталонах непосредственно влияют на характер признака, что в конечном итоге сказывается на семантике прилагательного. Ангоры коллективной монографии «Теория функциональной грамматики. Качественность. Количесівенность» [Теория функциональной ірамматики, 1996.С. 139-140] представляют несколько иную классификацию прилагательных, в которой группы, однако, также различаются характером нормы. 1) Параметрические прилагательные: нормой является средняя степень проявления признака у представителей класса. В таком случае прилагательное изменяет значение в зависимости от класса характеризуемого объекта (см. уже рассмотренные примеры типа длинная веревка / дорога, тяжелый чемодан / шкаф и др.). 2) Оценочные прилагательные: норма - стандарт, требования, пожелания, которым должен удовлетворять объект оценки, при этом значение, формируемое набором признаков, как и в Предыдущем случае, зависит от класса объекта (таковы общеоценочные прилагательные хороший - плохой: хороший автомобиль / чай /роман / человек обладают значительно различающимся набором качеств). 3)- Прилагательные со значением обладания I необладаиия: нормой следует считать наличие / отсутствие признака (так, в паре умный - глупый обозначением нормы является прилагательное со значением «обладающий умом»). Прилагательные, обозначающие такие признаки, в речи «обрастают» словам и-градуаторами. 4) Прилагательные со значением цвета и формы, норма - эталонный обладатель цвета и формы, который закрепляется в лексикографической традиции. Во всех четырех случаях значение формируется с учетом нормы, то есть общих для говорящего и слушающего усредненных представлений о данном классе. Г.И. Кустода [Кустопа, 2004, С. 280-281] предлагает деление прилагательных на параметрические и экспериенциальиые. 1) Параметрические прилагательные толкуются через понятие нормы, которая в свою очередь определяется по отношению к классу объектов. 2) Экспериенциальиые прилагательные в своих исходных значениях ориентированы на норму, которая определяется «нормальным» ощущением человека и его ожиданиями от взаимодействия с объектом (так, жестокий поступок считается таковым, если не соответствует представлениям воспринимающего о человечности). Таким образом, семантика прилагательных базируется на представлениях о норме-эталоне. Исследование семантической категории нормы на базе имен прилагательных продуктивно вести через обращение к грамматическим особенностям качественных прилагательных, а именно к их способности выражать различия в степени проявления признака.

Формирование значения качественного прилагательного осуществляется на основе количественного параметра с учетом возможного количественного измерения признака посредством соотнесения с точкой отсчета, принятой в качестве нормы или эталона. Возможность передавать идею различной степени проявления признака обеспечивается грамматическим свойством иметь степени сравнения.

Методологические основы исследования языкового образа нормального человека в русской языковой картине мира

Языковая картина мира - это запечатленные в языке процессы и результаты концептуализации действительности как проявление творческой мыслительной и языковой / речевой активности человека. Языковая картина мира постоянно участвует в познании мира и задает образцы интерпретации воспринимаемого [Кубрякона, 2004, С. 64]; влияет на ментально-психологические и речевые стереотипы личности» [Одинцова, 20006, С.15]; отчасти формируя тип отношения человека к миру. Структурно языковая картина мира представляет собой иерархическую систему образов, формирующих глобальный образ мира. Исследование языковой картины мира - одно из самых динамично развивающихся направлений современной лингвистики [см., например: Булыгина, 1997; Вежбицкая, 1997, 1999; Зализняк, 2005; Караулов, 2007; Корнилов, 2003 Никитина, 2003, 2007; Орлова, 2005; Одинцова, 2000о,6 и др. работы; Шмелев, 2002 и многие другие работы].

Образ Mttpa рассматривается отечественными психологами и психолингвистами как отображение в психике индивида предметного мира, опосредованное предметными значениями и соответствующими когнитивными схемами и поддающееся сознательной рефлексии [Леонтьев, 1988, СИ]. Отображение знаний и представлений человека о мире в языке составляет языковой образ. Общая ориентация языковой картины мира на человека обусловливает центральное положение в ней языкового образа человека.

Образ человека в языковой картине мира - это концентрированное воплощение сути тех представлений о. человеке, которые объективированы всей системой семантических единиц, структур и-: правил того1 или иного языка [Одинцова; 2000а, О. 8]. Исследование языкового образа «человек» может идти по пути: выявления его отдельных ипостасей. Такой- подход успешно реализуется1 представителями омской лингвоантропологии: исследуются такие ипостаси; как человек-разумный (Никитина, 2003, 2007); внешний (Коротун; 2002);. внутренний (Коськина, 2004), святой (Завальннков, 2003, 2006), средний (Федяева. 2003) и др. Направление нашего исследования; диктует интерес к. той- ипостаси образа человека, которая задана, нормой, иначе говоря, к языковому образу нормального человека. Если верно, что нормативные представления в. целом влияют на результаты категоризационной и оценочной деятельности человека, то это же утверждение должно быть верно и для нормативных представлений о человеке. Пример взгляда на человека сквозь призму нормы был рассмотрен нами в- главе Ш на базе прилагательных, обозначающих гипертрофированное, особое по сравнению с нормальным развитие частей тела. В этом и подобных случаях нормативные представления о человеке специально не эксплицируются и обнаруживаются на глубинном семантическом уровне. По-иному обстоят дела с такими единицами языка и речи, которые очевидно содержат указание на норму. К таковым, безусловно, относятся, прежде всего, высказывания о человеке, имеющие в своем составе базовые вербализаторы нормы, то есть слова норма и нормальный, например, такие: Нормальному человеку не нужно кричать, что он нормальный (В. Молчанов, К. Сегура, ruscorpora); Что такое норма для человека, перевоплощавшегося не только в дурацких революционеров и благородных белогвардейцев, но и в Макбета, Ги де Мопассана, Григория Орлова и Дон Жуана? (А. Ткачева, ruscorpora). Между тем обращение лишь к высказываниям со словами норма и нормальный вряд ли может дать сколько-нибудь полное описание образа нормального человека. Причина коренится в многообразии проявлений нормы, в том числе в многообразии систем взглядов, восходящих к нормативным представлениям. В главе I настоящей диссертации к таковым были отнесены стабильная, статистическая, правовая и идеализированная картины мира. Каждая из этих систем взглядов ценна сама по себе и в той или иной степени изучена.

Стабильная картина мира представляет образ стереотипного мира. Вазовая установка стабильной картины мира - установка на благоприятную привычность. Любые отклонения маркируются как нарушения миропорядка, исключения по возможности игнорируются. В целом стабильная картина мира позитивна: образ мира, лежащий в ее основе, представляется известным, привычным и поэтому приятным [Сукаленко,1991.

Статистическая картина мира формируется как результат научной и наивной статистики и представляет своеобразный мезокосм: мир средних размерностей, в котором протекает повседневная жизнедеятельность человека, мир средних расстояний, весов, времен, температур, мир малых скоростей, ускорений, сил, а также мир умеренной сложности. За пределами мезокосма находятся особо малые, особо большие и особо сложные системы [Волков, 1999,С325].

Правовую картину мира формирует правовое (юридическое) миропидсние. Право как совокупность писаных и неписаных законов объединяет идеализированные представления о высшей справедливости и абсолютном законе и практики воплощения абстрактных принципов в социальную повседневность. Практики очевидны и могут быть описаны по наличию, абстрактные же представления реконструируются через анализ правовых понятий, текстов, языка права [Софронов-Антомони, 2002].

Наконец, идеализированная картина мира представляет идеальный, эталонный мир, включающий все, что человек считает добром. Это своего рода «облагороженная» картина мира, из которой удалено необратимое зло: преступления, неизлечимые болезни, смерть [Арутюнова, 1999, С. 179-183].

Эти картины мира связаны между собой феноменом нормы. Стабильная картина мира опирается на норму-традицию: «как всегда бывает» и «как должно быть». Статистическая картина мира оперирует нормой-серединой: «как обычно, чаще всего». Правовая картина мира предъявляет своему субъекту нормы-предписания: «как следует». Наконец, идеализированная картина мира основывается на нормах-эталонах: «как должно быть в идеале». Особенностями нормы объясняется общий для этих картин мира оценочный фон: позитивные оценки закреплены за случаями соответствия норме, несоответствия особым образом отмечаются и в большом числе случаев негативно оцениваются.

Слова в рамках лексической системы языка существуют не изолированно, а в тесной связи друг с другом, образуя системы, построенные на различных основаниях: семантико-грамматических (части речи), словообразовательных (словообразовательные гнезда), семантических (синонимы, антонимы, омонимы, семантические поля, лексико-семантические группы и т.д.).

Система (в философском и лингвистическом понимании) - это совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность, единство. (4, с.146) Целостность системы достигается внутренней связанностью языковых элементов разных уровней, их зависимостью от места и функции в языке.

Язык, обладая коммуникативной и когнитивной функцией, служит средством выражения знания, проверенного общественно-исторической практикой людей. В знаменательной лексике любого языка представлен целый мир лексических значений, поскольку именно слово является простейшим знаковым средством называния фрагмента действительности (предмета, свойства, действия, состояния и т.д.). При этом «слова и их значения живут не отдельной друг от друга жизнью, но соединяются в нашей душе независимо от нашего сознания в различные группы, и основанием для группировки служит сходство или прямая противоположность по основному значению», - писал известный русский семасиолог М.М. Покровский, один из первых осознавший системный характер лексики. (6, с.82)

В современном языкознании прочно утвердился взгляд на лексику как на систему систем. Он нашел свое выражение в признании факта существования в языке различных групп слов, противопоставленных по значению, форме, степени сходства форм и значений, по характеру отношений, складывающихся между словами, образующими ту или иную группу и т.д. Однако системность лексики проявляется не только в наличии определенных семантических групп, семантических полей, классов или оппозиций (типа исконное - заимствованное, активное - пассивное, нейтральное и стилистически маркированное), но и в самом характере употребления лексических единиц, где также наблюдаются определенные закономерности (например, антонимы могут употребляться часто в одних и тех же контекстах, такая же картина наблюдается у синонимов, а разные значения одного и того же слова (ЛСВ) употребляются, как правило, в несовпадающих контекстах).

Признание лексического состава языка системой систем согласуется и с постулатами общей теории систем, основными понятиями которой являются «целостность», «элемент», «структура», «связи». Язык, как известно, представляет собой: длительно эволюционирующую систему, т.к. по мере развития и усложнения общества и его культуры растет, разветвляется и дифференцируется лексическая система языка, более того, эта система эволюционирует вместе с развитием грамматической и фонетической систем языка. При этом, как показали последние исследования лингвистов Института русского языка (группы Н.Ю. Шведовой), лексическая система языка даже более устойчива, чем грамматическая (с глубокой индоевропейской древности живут в русском языке такие слова, как мать, сын, брат, сестра, земля, вода и др., хотя грамматический строй языка претерпел существенные изменения).

Системность лексики резко упрощает поиск нужных слов так как говорящий подыскивает необходимое ему слово не во всем словарном составе языка, а в рамках небольшой его части - синонимического ряда, семантического поля, лексико-семантической группы (ЛСГ), на которую его ориентирует ситуация и сама логика мышления.

Характерной особенностью лексической системы языка является ее открытость, поскольку лексика это самый подвижный уровень языка, он в наибольшей степени отражает изменения в различных сферах жизни (одни слова устаревают и уходят из языка, другие нарождаются или заимствуются), так как лексика современного русского языка представляет собой систему, слова входящие в неё объединены двумя видами отношений -синтагматическими и парадигматическими.

Синтагматические отношения (греч. syntagma "вместе построенное, соединенное") - это линейные отношения, возникающие между членами горизонтальных рядов, соотносящимися, согласно теории Ф. де Соссюра, как определяемый и определяющий. Языковые единицы, следуя одна за другой, образуют языковую цепочку - синтагму, внутри которой они находятся в синтагматических отношениях (ср. группировки слов синтагматического типа часть - целое, предмет - признак, предмет и связанное с ним действие и т.д., отношения между которыми можно назвать отношениями присущности, например, сосна - хвоя - шишка; собака - лохматая - лает -кусается или ручка ребенка, карандаш и ручка, ручка кресла и т.д.). (4, с.148)

Парадигматические отношения (греч. paradeigma "образец") - это отношения по вертикали, возникающие между противопоставленными языковыми единицами - членами вертикальных рядов. Каждая парадигма позволяет выделить общие и дифференциальные семантические признаки входящих в нее языковых единиц. В лексико-семантическую парадигму объединяются, как правило, слова, связанные отношениями равнозначности (ср. синонимы печальный - грустный ), противоположности (ср. антонимы день - ночь ), соположенности (ср. семантический ряд сосна - ель -лиственница - кедр из слов, входящих в группу хвойных деревьев или рука - кисть - локоть - плечо в названиях руки), включения (ср. родовой термин - видовой термин: дерево - сосна ). (4, с.149)

Синтагматические отношения лексических единиц основываются на понятии позиции, а парадигматические отношения я - на понятии оппозиции. (4, с.149)

Позиция - это положение лексической единицы в тексте, в котором проявляется ее отношение к другим, семантически близким ей единицам. (4, с.149) Различают сильные и слабые позиции. Сильные позиции - это позиции различения слов или их лексико-семантических вариантов (ЛСВ), ср. свежий огурец, свежий номер газеты и свежий ветер. Слабые позиции - это позиции не различения позиции нейтрализации значений слов или их ЛСВ (ср. узкие поля: тетради, шляпы, наделы крестьян ).

Оппозиция - это противопоставление лексической единицы другим лексическим единицам, входящим вместе с ней в парадигму (слова коза, кошка, собака, корова входят в парадигму на основе общего признака "домашние животные", но они же образуют оппозицию, т.к. корова относится к крупному рогатому скоту, коза - к мелкому, а кошка - к семейству кошачьих). (4, с.149)

Все многообразие отношений лексических единиц можно свести к четырем основным типам оппозиций и дистрибуций:

тип отношений - совпадающий: лексические единицы А и Б полностью совпадают по употреблению и значению, поскольку они являются абсолютными синонимами [лингвистика (А) - языкознание (Б)]. Они обладают эквивалентной (лат. aequalis "равный"), т.е. совпадающей дистрибуцией и нулевой оппозицией.

2 тип отношений - включающий, родовидовой: значение единицы А включает в себя значение единицы Б [ср. языкознание (А) и наука (Б)], однако значение единицы Б (наука) шире, чем А (языкознание), поэтому дистрибуция единицы А включается в дистрибуцию единицы Б. Такой вид дистрибуции называется включающий, а оппозиции - привативной, т.е. частной, т.к. один член оппозиции имеет какой-то семантический признак, а другой его лишен (ср. наука - это не только языкознание, но и другие виды наук), такой вид оппозиции часто называют напряженным.

тип отношений - частично-совпадающий, перекрещивающийся (он ярче всего представлен в антонимах): лексические единицы А и Б лишь частично совпадают (например, слова брат и сестра лишь частично совпадают в общей для них семе "кровные родственники", в остальных семах они расходятся, поэтому эти лексические единицы имеет контрастирующую дистрибуцию и эквиполентную (лат aequipollens "имеющий одинаковое значение"), т.е. равнозначную оппозицию (различительные признаки находятся как бы в равновесии), поэтому эту оппозицию часто называют ненапряженной;

тип отношений - не совпадающий ни по значению, ни по употреблению, эти слова являются внеположенными (например, стол и воля), такие отношения можно наблюдать и у омонимов (ключ "инструмент для открытия замка" и ключ "родник" или же у слов с многозначным значением, ср. тонкий вкус и тонкий ломтик хлеба), поэтому эти лексические единицы имеют дополнительную (несовпадающую) дистрибуцию и дизъюнктивную (лат disjunctio "разобщение, разделение, различие") оппозицию. (4, с.150)

Академик Д.Н. Шмелев предложил выделять еще один вид отношений между словами лексико-семантической системы языка - эпидигматический (или формального и семантического словообразования). Эпидигматические отношения - это отношения, раскрывающие словообразовательные связи слова, благодаря которым оно способно входить в различные лексико-семантические парадигмы. Эпидигматические отношения являются чаще всего или отношениями равнозначности, отношениями параллельной деривации между производными одной и той же ступени (ср. учить - учитель //ученик //учение //учеба ), или отношениями включения, подчиненности, отношениями последовательной деривации (ср. учить -> учитель -> учительство -> учительствовать ). (4, с.150)

О системных отношениях в лексике свидетельствует и существование групп слов, противопоставленных друг другу в плане выражения и в плане содержания. С точки зрения плана выражения в лексике выделяются омонимы (лук "огородное растение" и лук "оружие" ), омографы (мука - мука ), омофоны (плод - плот ), омоформы (печь - имя существительное и печь - глагол), паронимы (оплатить - уплатить ), словообразовательные гнезда (вода - водяной - подводный ). С точки зрения плана содержания в лексике выделяются синонимы (спешить - торопиться ), антонимы (толстый - тонкий ), синонимические ряды, лексико-семантические и тематические группы, семантические поля и т.д. Члены этих объединений связаны общностью отношений или к предметной области (так называемые предметные или денотативные поля, например, имена растений, животных, цветообозначений и т.д.), или к понятийной (так называемые понятийные или сигнификативные поля, например, имена состояний духа: чувств радости, горя, долга, процессов мышления , восприятия ).Поскольку многие слова многозначны, то они могут входить в разные семантические поля и группы, вследствие чего возникают отношения, скрепляющие эти поля и группы: связанными оказываются не только близкие, но и отдаленные, даже противоположные значения.